Шестьдесят пять лет прошло с тех пор, как 5 сентября 1943 года Середина-Буда была освобождена от немецко-фашистских захватчиков. С каждым годом все меньше остается очевидцев той страшной войны, практически не осталось фронтовиков, партизан и медицинских сестер, выносивших с поля боя под  рев снарядов и свист пуль раненных бойцов. Но живы еще «дети войны» – так их теперь называют – те, кто, оказавшись невольными свидетелями, помнят места захоронений расстрелянных  мирных  жителей и евреев, умерших в госпиталях советских солдат...

Мария Дмитриевна Подобедова (после замужества – Гузеева) рассказала мне о том, что в 1943 году в С-Буде (в то время город еще был оккупирован немцами) по улице Вокзальной, где в настоящее время размещается отделение пограничной заставы «Середина-Буда», находился советский госпиталь, где лежали тяжелораненные солдаты. Весной 1943 года она, восьмилетняя девочка, заболела тифом, и после выздоровления на шее образовался нарыв, который пришлось вскрывать. «Резали» Машу в госпитале, куда она пришла вместе со старшей сестрой Александрой. Госпиталь находился через дорогу от их дома, а жила семья Подобедовых по улице Старовокзальной. Со слов Марии Дмитриевны, медсестре, которая ее лечила, было на вид лет 20. «Миловидная, с вьющимися русыми волосами, она подбадривала меня перед тем, как сделать разрез, – вспоминает моя собеседница, – жаль только, имени ее я не спросила». Несколько раз пришлось ей потом приходить на перевязку.  Перевязочная находилась в конце длинного коридора, и Маша видела раненых, которые лежали в палатах и в коридоре. «Этот госпиталь, судя по всему, был хирургический, – делает вывод  Мария Дмитриевна, – у раненых были перебинтованы руки, ноги, головы, многие из них стонали, звали медсестру». Видела Маша и то, как и где хоронили умерших в госпитале солдат. «Их выносили из госпиталя по несколько человек на носилках, накрытых простынью, обычно под вечер,– продолжает  рассказ моя собеседница, – и хоронили через дорогу,  у ручья, в больничном белье. Случалось, за вечер несколько раз ходили медсестры с носилками от госпиталя к ручью и обратно».

Игорю  Даниловичу Троценко – потомственному железнодорожнику – в 1943-ем исполнилось 15 лет. Он принимал участие в восстановлении разрушенной железной дороги, и во время одной из бомбежек был ранен в руку. Хирургическую помощь ему оказывали в этом же госпитале. Игорь Данилович рассказал также о том, что до войны в этом здании находилась туберкулезная больница, а с начала войны и до того времени, когда город был освобожден, в этом здании находились госпиталя. Сначала – советский, а после того, как в город вошли немцы, какое-то время – немецкий, затем – снова советский. «Умерших в госпитале советских солдат хоронили у ручья, по несколько человек в одну могилу, без гробов, в нижнем белье, – вспоминает Игорь Данилович. – По видимому, на этом месте похоронено несколько сотен советских солдат, так как  могилы располагались близко одна от другой, в несколько рядов». Со слов Игоря Даниловича, ручей этот был в то время широкий и глубокий. Зимой, когда замерзала вода, он вместе с соседскими мальчишками катался там на коньках.  А на месте захоронения советских воинов позже были огороды железнодорожников.

Галина Савельевна Савченко (после замужества – Сайгаченко) также подтвердила, что ручей, который нынче практически пересох и завален мусором, был когда-то доверху заполнен водой, причем, вода эта была холодной, ключевой. Она показала мне место захоронения умерших в госпитале в 1943 году советских воинов. « Я помню, как здесь хоронили умерших в госпитале солдат, на этом месте позже был огород Ворониных, – рассказала Галина Савельевна,  – но уже несколько лет  железнодорожники не обрабатывают свои огороды – возраст сказывается, вот и заросло все бурьяном, теперь территория эта принадлежит горраде». Мы пробирались среди высоких, почти в рост человека зарослей чертополоха и череды,  которая «собачками»  цеплялись за одежду. Галина Савельевна рассказала также о том, что неподалеку от их дома, а жила она с родителями в доме по улице Старовокзальной, был окоп , который закопали уже после войны. Размещался ли какое-то время в здании бывшей больницы немецкий госпиталь – не знает, как как во время оккупации города немцами семья Савченко жила в поселке Рудак, а в С-Буду вернулась незадолго до того, как город был освобожден. В то время в здании, о котором идет речь, находился советский госпиталь.

Николай Васильевич Суздал, проживающий в частном доме по улице Вокзальной, будучи подростком, также видел, как у ручья, рядом с  ведомственной деревянной баней железнодорожников, хоронили умерших в госпитале советских воинов. «Баня была построена ближе к дороге, а воинов хоронили чуть дальше, у ручья, – говорит Николай Васильевич. – Много там наших солдат похоронено, ведь клали их  друг к дружке рядами». С его слов, над зданием госпиталя развевался белый флаг с красным крестом, и во время артналетов немцы госпиталь не бомбили. Рассказал Н.В. Суздал также о том, что советский госпиталь находился там  и после того, как город освободили от гитлеровцев части Советской Армии, а через несколько месяцев  госпиталь передислоцировался. Раненых  вывозили на машинах –  колонна шла по улице Юловской в сторону Ямполя.

Собирать информацию об этом месте захоронения советских воинов в нашем городе мне пришлось в буквальном смысле слова по крупицам. Здесь не было и нет обелисков и крестов, лишь в памяти людской живы воспоминания о том, что 65 лет назад здесь было похоронено несколько сотен советских воинов, умерших в госпитале, расположенном в здании бывшей туберкулезной больницы по улице Вокзальной, что в райцентре. Говорят, что сюда свозили тяжелораненых, в том числе и тех, кто воевал на Курской дуге. Так ли это?

 Мне удалось узнать, что с 1941 по 1944 годы в С-Будском районе находилось порядка 20 госпиталей.  Только в С-Буде было несколько хирургических и военно-полевых госпиталей и санитарных батальонов, а 301-й отдельный медицинский санитарный батальон находился в нашем городе  в 1941 и 1943 годах. Возможно, где-то в архивах хранятся соответствующие документы, которые могут пролить свет на историю этого захоронения, и нам удастся узнать, кто же покоится на месте, о котором идет речь. А попытаться установить их имена просто необходимо, ведь до сих пор дети, внуки и правнуки погибших на фронтах Великой Отечественной пытаются узнать, где похоронены их близкие.

Существует версия, что этих воинов перезахоронили в братскую могилу в то время, когда в С-Буде в 1976 году открывался мемориальный комплекс в Мирщине. Но ни один из опрошенных  мной людей не подтвердил факт перезахоронения. Возможно, фамилии  удалось установить и их выгравировали на мраморных плитах, а воины так и остались лежать у ручья. Установить же истину можно лишь после проведения необходимых  исследований и раскопок.